Сиркх не стал ничего отрицать, и на сердце похолодело. Может быть, она даже не знает, что на подступах к Сеттеръянгу погибли и сейчас погибают десятки, сотни простых людей, попавших под жернова переворота власти. Истекают кровью пока она согревает тело и душу в горячей купели.

Он продолжал смотреть в небо, подняв голову — и тёплые огни факелов со страстью любовниц чертили линии его жёсткого подбородка, пролегали бликами на кадыке, выступающим силуэтом в полумраке, плавились на коже нового правителя мира под далёким звёздным светом. Силуэт Сиркха с плавными линиями плеч и груди, не прикрытой горячей водой, выделялся на фоне острых граней скал, подхваченный пламенем, но будто стоит сомкнуть глаза — и он сольётся с мощью земли, устанавливая новые границы самим своим существом.

— Такова судьба правителя. Тобой всегда будут недовольны и многие всегда будут ненавидеть. Я не могу ничего сделать с чувствами других людей. Я знаю, в чём мой долг. Дать свободу тем, кого много веков держали в кандалах. Я знаю, что мы можем многое миру — и мы можем использовать это во благо. Я видел это своими глазами. Но за всё своя цена.

Арнеина выдохнула — и облачко пара изо рта поднялось к небу:

— Я хочу… быть с тобой.

— Даже если кто-то будет тебя ненавидеть? — повернул он к ней голову, ещё держась пальцами за край: звёздный блеск танцевал в его зрачках.

— Этого не избежать никогда… верно?

Подумалось, что только такой, как Эльханан, может быть святым. Но в его взглядах и нет цели менять существующий мир. А сердце уже сделало выбор.

Сиркх привлёк её к себе, обнимая сбоку за плечо и проводя губами по виску.

— Как будто боги дали мне тебя, чтобы я был способен на большее.

Арнеина криво улыбнулась. И приятно слышать, и холодно быть инструментом в его руках. Хотя в его руках… она плавилась так, что согласна была на всё. Кому она лукавит? Пусть он прикоснется снова.

— Если бы не было меня, кто стал бы твоим выбором из остальных девушек?

— Айдан де Марит, — ответил он так, что по позвоночнику пробежала молния.

— Но она пыталась тебя убить.

— Её магия очень сильна. Четверо сталкивают меня с ней будто бы нарочно. Раз за разом. Это едва ли был бы союз, но я чувствую, что обязан найти её и узнать всё, что она успела скрыть.

— И ты… ты бы женился на той, кто держит нож у твоего горла? Если бы она не убила тебя в первую же ночь!

— Быть может, мне бы пришлось никогда не жениться. Но Айдан — ключ к тому, что стоит у меня на пути. Если бы не было тебя… Но такого никогда не будет.

— Почему никогда?

— Не будет меня… без тебя. Я уйду первый.

— Так сказали боги?

Сиркх не ответил, просто продолжал медленно дышать всей грудью — и она чувствовала это, прижавшись к нему спиной и взяв его за руку, лежащую на плече.

— Это то, что я бы хотела не знать никогда.

— Прости.

— Это можно изменить? Пожалуйста, скажи! Ведь боги никогда не дают единственную дорогу! Ведь на возможное будущее можно повлиять…

Сиркх положил её ладонь на свою грудь, давая послушать биение сердца.

Она никогда не позволит уйти ему первому.

Глава 37

Рука мастера

— Не шевелись, — скомандовали над ухом.

Боль, раздирающая тело, сменилась резким ударом магии по нервным окончаниям — кто-то вздумал повлиять на них так, чтобы они на время перестали действовать.

Вальдер смог открыть глаза, чтобы различить над собой знакомое бородатое лицо Гаррета и ещё чьё-то светлоокое. Ну право посланники богов.

В теле было… тесно. Словно что-то сдавило бесконечный размах крыльев и стремительный полёт оборвался резким выстрелом, который не убивал — возвращал к жизни.

— Он дышит, — прошелестел тихий едва живой женский голос.

— Не удивлен.

— Тише… Я больше ничего не могу и если…

Безвременье забрало его снова, оглушив ватным одеялом и пронзительными криками орлов в вышине — предвестников победы и верховной власти. Хороший символ для Сиркха, нового императора.

Которого Айдан убьет, исполняя свою месть.

Или уже?

— … Избивали талантливо, — произнес другой, очень знакомый, но чужой голос.

Сознание на удивление сияло ясностью и холодом. Где же старина Гаррет? Вальдер возвращался из полной тьмы, окружавшей его. Что-то его вело, неотступно и упрямо. Но шевелиться из-за ещё ярких моментов перед смертью не хотелось — тогда даже вздох убивал, впиваясь кинжалами в истерзанное тело.

Вальдер послал мысленный сигнал до самых кончиков пальцев, пытаясь осознать, может ли управлять мышцами так, как привык прежде. Жар пробежал по коже, словно молния по дереву. Резкий вдох заставил выгнуться — боль прострелила, но быстро отступила.

— Выживет же… или чего? — донеслось обеспокоенное от Гаррета.

— Если решится.

Вальдер с закрытыми глазами понял, кто сидит рядом с ним и оценивает талант мучителей, ударами дубин бросивших в бездну пыток.

— Эльханан, — с трудом разомкнулись сухие губы.

— И тебе здравствуй, Вальдер, — донеслось насмешливое.

— Скажи, что я могу двигаться.

Открывать глаза всё ещё не хотелось.

— Можешь всё, если по-настоящему захочешь.

— Ты нихрена не изменился.

Губы растянулись в усмешке.

— А должен был? — прозвучало философское в ответ.

Вальдер поморщился и распахнул глаза, уставившись в потолок над собой. Если двигаться предстоит с той же болью, что была до… смерти? Он, пожалуй, предпочтёт ещё полежать. С Эльханана станется посоветовать шевелиться, даже если будешь истекать кровью при каждом жесте — испытания, по мнению дарханов, закаляют дух, что вечно стремится к Истоку.

— Командир… — Гаррет присел рядом и крепко схватил за ладонь. В голосе старого вояки слышались слёзы. Никогда такого не было… и вот снова. — Вы живы.

— Благодаря тебе, верно? Император…

— На рассвете обряд, — кивнул Гаррет.

Вальдер попытался, оперевшись на его крепкую, прямо железную ладонь, хоть немного приподняться — и успел увидеть обеспокоенное лицо Гаррета, что пялился на него изо всех сил, а за ним — целительницу Элизу, что когда-то зашивала ему руку. Хотелось спросить, уж она-то что тут делает, но рывок обернулся новой молнией боли — и снова накрыла тьма.

Ему зачем-то надо продолжать. Продолжать дышать тогда, когда всё кончено. Но Четверо богов никогда не были к нему милостивы. Кими, Ойгон, Метта, Скадо. Все они вели его извилистыми путями самообмана и ложных надежд. Внушали силу и оставляли на поле боя… с самим собой.

Может и сейчас не дали умереть, чтобы он успел. Вспыхнул образ Айдан, шепчущей в пещере, что она уже была избранницей императора. Боль разрывала её сердце, обнажая за телом раненую душу. Но он может её остановить. Может ведь?

Образ Айдан был таким ярким, что он даже услышал её голос:

— Ты должен был пойти со мной!..

Только звала она не его. Вальдер очнулся, осознавая, что лежит где-то, раздетый и накрытый покрывалом, в чужих покоях Сеттеръянга — судя по мягкому свету на когда-то привычных светлокаменных стенах города.

Голос Айдан был рядом, но саму её он не видел. И наконец осознал, что разговаривает она не с ним, а где-то рядом, за стеной старого шкафа, заставленного книгами. Сам он лежал на узкой койке, зажатой между этими полками и стеной — и лучь солнца настойчиво полз по его лицу, будто хотел достать из тьмы и вытащить наружу.

Вальдер, услышав голос Айдан, напрягся, сделал вдох и попытался медленно шевельнуться. Если она обнаружит его живым — набросится снова демоницей, чтобы завершить начатое?

Шевельнуться удалось гораздо легче. Ещё несколько движений, и он смог приподняться на локтях и отползти к подушке у стены, пытаясь хотя бы немного сесть. Тело подчинялось плохо, но, может, накачанный чем-то дурманящим, прежней боли он не чувствовал. Видать, Эльханан не зря один из самых опытных служителей богам.

— Айдан. Ты истощена, — проговорил Эльханан.